Текст песни
Я некоторое время снимал квартиру в Мотовилихе на улице Чехова. Однажды, поздней ночью, меня туда подвозил один филолог, он сказал, что «эту канаву назвать именем Антона Павловича мог только п...». Как один в прошлом пермский поэт сказал: «Исчерпан мой литературный, но есть мат, в натуре...».
Ко мне приходили сотрудники милиции и показывали фотографии людей, которым просили не открывать дверь, а сразу им звонить. Друзья советовали не ходить по вечерам в одиночку и носить с собой тяжелый предмет. Это обычные особенности окраины рабочего поселка. Контингент живущих – в основном рабочие завода, уставшие от бытовухи и тяжелого труда работяги. На деле, в большинстве случаев – милейшие люди.
Когда настала первая для меня зимовка на этой квартире, в январе ударил настоящий дубак. Я, как и сейчас, работал в средствах массовой информации, и, случалось, январским утром брел на работу в толпе людей спешащих к гудку на проходную. Как он гудит, этот гудок... – так трубит отбой архангел Гавриил, а людям еще работать...
А еще, «на районе» холодно и темно. И страшно. Я вообще зиму не люблю, разве что на беговых лыжах десяточку пробежать в воскресенье, так для этого ведь нужно собраться и пойти. До «пойти» обычно не доходит. А тут движется человеческая масса – механически, размеренно, целеустремленно, только что не поскрипывая. Вот и написал песню. А песня такая:
Фигня, что январь не пора для прекрасных бабОчек.
И утром, под курткой, меж ребер поет ветерок,
Наденет телагу, пойдет на работу обычный рабочий,
И с губ пролетария в синее небо порхнет матерок.
Порхнет матерок мотыльком в обжигающей стуже,
И, скрипнув похмельными веками, в небо посмотрит мужик,
А там уже тысячи крепких словечек порхают и кружат,
Как будто летят к задремавшему богу кусочки души.
А на проходных стонут турникеты,
Где-то лето, где-то зной..
И до выходных сотни тысяч лет,
И понедельник....
Бывает, мечтать мечтать пролетария что-то потянет,
Бывает, потянет культю – значит будет тепло.
Бывает он трезв, хотя трезв он почти не бывает,
А тут вот, стоит на морозе, как будто башку напекло.
И слезы набухнут в глазах, как роса на фиалке,
Так, словно полили забытый увядший цветок.
Весна колесит в параллельных мирах на цветном катафалке,
А в след ей летит проклинающий стужу лихой матерок.
А на проходных плачут турникеты,
И гудок уже поет.
Матерок летит в небо как ракета,
И упрям его полет.
Летит матерок, и ведут пролетария ноги,
А может быть крылья несут на искрящийся свет.
Там будет о чем поболтать с оклемавшимся посветлу богом,
Там чинит весна проржавевший от снега смешной драндулет.
Фигня, что январь не пора для прекрасных бабОчек.
И утром, под курткой, меж ребер поет ветерок,
Наденет телагу, пойдет на работу обычный рабочий,
И с губ пролетария в синее небо порхнет матерок.
Перевод песни
Some time I shot an apartment in Motovilich on Chekhov Street. Once, late at night, I was brought there one philologist, he said that "this ditch called the name of Anton Pavlovich could only ...". As one in the past, the Perm poet said: "My literary is exhausted, but there is a mat, in nature ...".
Militia officers came to me and showed photos of people who were asked not to open the door, and immediately call them. Friends advised not to walk in the evenings alone and carry a heavy item with them. These are the usual features of the outskirts of the working village. The contingent of the living is mostly workers who are tired of everyday life workers. In fact, in most cases - the milestone people.
When it was the first wintering for me on this apartment, in January, I hit a real dubby. I, as well as now, worked in the media, and happened, the January morning to work to work in the crowd of people hurrying to the beep. As he bursts, this beep ... - so the plugs of the outbreak of Archangel Gabriel, and people still work ...
And also, "around the area" is cold and dark. And scary. I generally do not like winter, except for cross-country skiing a dozen run on Sunday, so for this you need to gather and go. Before "go" usually does not reach. And here the human mass is moving - mechanically, measured, purposefully, just not embroidered. So I wrote a song. And the song is this:
Garbage that January is not time for beautiful butterflies.
And in the morning, under the jacket, the breeze sings between the ribs,
Put on Tella, a regular worker will go to work
And from the lips of the proletarian in the blue sky will flute the materok.
Facels the Materok Motyl in the burning fitness,
And, when scaring with furious centuries, a man will look into the sky,
And there are already thousands of strong words flutter and circling,
As if flying to the rear thing of God souls.
And on the passing moan turnstiles,
Somewhere summer, somewhere heat ..
And up to the weekend hundreds of thousands of years,
And Monday ....
It happens to dream of dreaming the proletarium pulls something,
It happens, pulling the cult - it means there will be warmth.
It happens sober, although he almost does not happen
And here, it is standing in the cold, as if the tank smelled.
And tears will swell in the eyes like dew on the violet,
So, as if the forgotten faded flower was poured.
Spring wheelchays in parallel worlds on color-catara
And in the trail she flies the curse of strumbs of Liya Materok.
And the turnstiles cry on the passing,
And the beep already sings.
Materok flies into the sky as a rocket,
And stubborn it flight.
Materok flies, and lead the proletarian legs,
And maybe wings carry on the sparkling light.
There will be something to chat with the okhemnaya
There, the spring rusted from the snow is rusty.
Garbage that January is not time for beautiful butterflies.
And in the morning, under the jacket, the breeze sings between the ribs,
Put on Tella, a regular worker will go to work
And from the lips of the proletarian in the blue sky will flute the materok.
Смотрите также: