Текст песни Франц Кафка - Шакалы и арабы
- Исполнитель: Франц Кафка
- Название песни: Шакалы и арабы
- Дата добавления: 23.07.2019 | 18:56:02
- Просмотров: 196
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
(читает: Александр Дубина)Мы расположились на привал в оазисе. Спутники спали. Один араб, высокий и белый, прошел мимо меня; он задал корм верблюдам и пошел спать.
Я упал спиной в траву; я хотел спать; я не мог уснуть; жалобный вой шакала вдали; я снова сел. И то, что было так далеко, оказалось вдруг близко. Толкотня шакалов вокруг меня; тусклым золотом вспыхивающие, потухающие глаза; гибкие тела, равномерно и юрко движущиеся, как под плетью.
Один подошел сзади, протиснулся под мою руку, тесно прижался ко мне, словно нуждаясь в моем тепле, затем встал передо мной, почти глаза в глаза:
— Я — старейший шакал в этих местах. Я счастлив, что еще могу приветствовать тебя здесь. Я уже почти оставил надежду, ибо мы ждем тебя бесконечно долго: моя мать ждала, и ее мать, и дальше все ее матери вплоть до матери всех шакалов. Поверь мне!
— Это удивляет меня, — сказал я и забыл зажечь дрова, которые лежали наготове, чтобы отпугивать шакалов их дымом, — мне очень удивительно это слышать. Я лишь случайно попал сюда с далекого севера и нахожусь в короткой поездке. Чего же вы хотите, шакалы?
И, как бы поощренные этим, возможно, слишком приветливым обращением, они плотнее сомкнули свой круг около меня; все дышали коротко и шипя.
— Мы знаем, — начал старейший, — что ты с севера, на этом-то и строится наша надежда. Там есть разум, которого не найти здесь, среди арабов. Из этого холодного высокомерия нельзя, понимаешь, высечь ни искры разума. Они убивают животных, чтобы пожирать их, а мертвечиной они пренебрегают.
— Не говори так громко, — сказал я, — поблизости спят арабы.
— Ты действительно чужеземец, — сказал шакал, — а то бы ты знал, что никогда за всю мировую историю шакал не боялся араба. С чего нам бояться их? Разве это не достаточное несчастье, что мы заброшены среди такого народа?
— Возможно, возможно, — сказал я, — я не осмеливаюсь судить о вещах, которые так далеки от меня; тут, кажется, очень старый спор; он, значит, наверно, в крови; значит, может быть, только кровью и кончится.
— Ты очень умен, — сказал старый шакал; и все задышали еще быстрее; изо всей силы легких, хотя и стояли не шевелясь; горький запах, который порой можно было вынести только сжав зубы, струился из их открытых пастей, — ты очень умен; то, что ты говоришь, соответствует нашему старому учению. Мы у них отнимем, значит, их кровь, и спор кончится.
— О! — сказал я вспыльчивее, чем того хотел. — Они будут защищаться; они кучами перестреляют вас из своих ружей.
— Ты неверно понял нас, — сказал он, — по людскому обычаю, который, значит, и на дальнем севере тот же. Мы же не будем их убивать. В Ниле не хватило бы воды, чтобы нам отмыться. Мы же, стоит нам лишь увидеть их вживе, убегаем на более чистый воздух, в пустыню, которая поэтому и есть наша родина.
И все шакалы вокруг — а к ним тем временем прибежало издалека еще множество — опустили головы между передними ногами и стали скрести их лапами; казалось, им хотелось скрыть свое отвращение, настолько страшное, что лучше бы мне высоким прыжком вырваться из их круга.
— Что же вы намерены делать? — спросил я и попытался встать; но встать я не мог; два молодых зверя впились сзади зубами в мой пиджак и рубашку.
— Они держат твой шлейф, — объясняюще и серьезно сказал старый шакал, — это почесть.
— Пусть они отпустят меня! — воскликнул я, обращаясь то к старому, то к молодым.
— Они, конечно, отпустят, — сказал старый, — если ты этого требуешь. Но надо немного подождать, ибо, по обычаю, они глубоко впились зубами и должны медленно разжимать челюсти. Тем временем выслушай нашу просьбу.
— Ваше поведение сделало меня не очень восприимчивым к ней, — сказал я.
— Не наказывай нас за нашу неловкость, — сказал он и
Перевод песни
(reads: Alexander Dubin)We settled on a halt in the oasis. Satellites slept. One Arab, tall and white, passed by me; he asked the camels for food and went to sleep.
I fell back into the grass; I wanted to sleep; I could not sleep; a plaintive howl of a jackal in the distance; I sat down again. And that which was so far suddenly came close. The hustle of jackals around me; dull gold flashing, fading eyes; flexible bodies, moving evenly and briskly, like under a whip.
One came up from behind, squeezed under my arm, pressed tightly against me, as if in need of my warmth, then stood in front of me, almost eyes in the eyes:
- I am the oldest jackal in these places. I am happy that I can still greet you here. I have almost given up hope, for we are waiting for you for an infinitely long time: my mother waited, and her mother, and then all her mother, up to the mother of all jackals. Believe me!
“It surprises me,” I said, and forgot to light the firewood that lay ready to scare the jackals with their smoke, “I am very surprised to hear that.” I only accidentally got here from the far north and am on a short trip. What do you want, jackals?
And, as if encouraged by this, perhaps, too friendly address, they closed their circle around me more tightly; everyone breathed short and hissing.
“We know,” the oldest began, “that you are from the north, this is where our hope is built.” There is a mind that cannot be found here among the Arabs. From this cold arrogance it is impossible, you understand, to strike a spark of reason. They kill animals to devour them, and they neglect the carrion.
“Do not speak so loudly,” I said, “the Arabs are sleeping nearby.”
“You are really a stranger,” said the jackal, “otherwise you would know that in all of world history the jackal was not afraid of an Arab.” Why should we be afraid of them? Is it not a sufficient misfortune that we are abandoned among such a people?
“Perhaps, perhaps,” I said, “I dare not judge things that are so far from me; there seems to be a very old argument; he is probably in the blood; it means, maybe, it will only end in blood.
“You are very clever,” said the old jackal; and everyone breathed even faster; with all his strength of the lungs, though he stood still; the bitter smell, which at times could be brought out only by clenching the teeth, flowed from their open mouths - you are very clever; what you say corresponds to our old teaching. We will take away from them, it means their blood, and the dispute will end.
- ABOUT! - I said quick-tempered than he wanted. - They will defend themselves; they will shoot you from their guns in heaps.
“You misunderstand us,” he said, “according to human custom, which means the same in the far north.” We will not kill them. There would not be enough water in the Nile to wash us. We, we only need to see them live, run away to a cleaner air, into the desert, which is why our homeland.
And all the jackals around — and in the meantime many more came running from afar — lowered their heads between their front legs and began to scrape them with their paws; it seemed they wanted to hide their disgust, so terrible that it would be better for me to leap out of their circle with a high jump.
- What are you going to do? - I asked and tried to get up; but I could not get up; two young beasts bit their teeth in my jacket and shirt.
“They hold your train,” said the old jackal, explaining and seriously, “that is honor.”
- Let them let me go! - I exclaimed, referring to the old, then to the young.
“They will, of course, be released,” said the old, “if you demand it.” But we must wait a bit, for, as is customary, they have deeply bit into their teeth and must slowly open their jaws. In the meantime, listen to our request.
“Your behavior made me not very susceptible to her,” I said.
“Don't punish us for our awkwardness,” he said, and