Текст песни Халиль Джебран - Видения
- Исполнитель: Халиль Джебран
- Название песни: Видения
- Дата добавления: 14.11.2019 | 23:16:02
- Просмотров: 340
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
IТам, среди луга, на берегу кристального ручейка, я увидел клетку, прутья которой скрепила искусная рука. В одном углу клетки – мертвая птичка, в другом – мисочка, где высохла вся вода, и кормушка, в которой не осталось зерен.
Я остановился, покоренный спокойствием, и со смирением начал прислушиваться, как будто мертвая птица и журчание воды разносили проповедь, заставляющую говорить совесть и требующую разъяснений у сердца. Я вгляделся и понял, что эта несчастная птичка боролась со смертью, изнывая от жажды на берегу текучей воды; она сражалась, изнуренная голодом, среди лугов – колыбели жизни, как богач, за которым захлопнулись двери сокровищницы, и он умер от голода среди драгоценностей.
Через минуту я увидел, что клетка внезапно превратилась в прозрачное тело человека, а мертвая птичка стала людским сердцем с глубокой раной, из которой сочилась рубиновая кровь; края раны походили на губы опечаленной женщины.
Потом я услышал голос, исходивший из раны вместе с капельками крови: «Я – сердце людское, плененное материей и убитое земными законами человека. Среди поля красоты, на берегу источников жизни меня заключили в клетку законов, которые установил человек для чувств. У колыбели красоты творения, среди рук любви я умерло забытым, потому что плоды этой красоты и порождение этой любви оказались запретными для меня. Все, что вызывало во мне любовь, стало, по людским понятиям, позором; все, к чему я стремилось, по их приговору обратилось в унижение.
Я – сердце людское; меня заточили во мрак законов общества – и я ослабело. Меня заковали в цепи предрассудков – и мной овладела агония. Меня забыли в углу заблуждений цивилизации – и я скончалось; а язык человечества был связан, глаза сухи, и оно улыбалось».
И слушал я эти слова, и видел, как они исходили вместе с каплями крови из раненого сердца. А потом я ничего больше не увидел, перестал слышать голос, и сознание вернулось ко мне.
II
Впереди меня шла юность, я следовал за нею. Придя на дальнее поле, она остановилась, разглядывая облака, бежавшие над горизонтом, как стадо белых барашков; деревья протягивали свои голые ветви вверх, точно прося у неба вернуть им зеленые листья. Я спросил: «Где мы, о юность?» Она ответила: «В полях сомнения. Ободрись!» – «Вернемся, – сказал я, – дикое место пугает меня, зрелище облаков и обнаженных деревьев печалит мою душу». Но она ответила: «Потерпи, ведь сомнение – начало познания». Я посмотрел и вдруг увидел женщину, которая приближалась к нам, как призрак. В изумлении я воскликнул: «Кто это?» Юность ответила: «Это Мельпомена, дочь Юпитера, печальная Богиня трагедии». – «Что нужно печалям от меня, – воскликнул я, – раз около меня ты, радостная юность?» Но она ответила: «Она пришла показать тебе землю с ее печалями, ибо кто не видел печали, тот не увидит и радости».
Богиня положила руку мне на глаза, и, когда отняла ее, юности со мной уже не было и дух мой был лишен материальной оболочки. «Где же юность, о дочь Богов?» – спросил я. Но она не ответила, а обняла меня своими крылами и взлетела со мной на вершину высокой горы.Я увидел, что вся земля распростерта передо мной, как листы раскрытой книги; тайны обитателей ее представали моему взору, как строчки. Я стоял рядом с Богиней в испуге, рассматривая скрытые деяния человека, пытаясь разгадать загадки жизни. Я видел... О, если бы мне не видеть! Я видел, как ангелы счастья сражались с дьяволами несчастья, а человек среди них находился в колебании,склонявшем его то к надежде, то к отчаянию. Я видел, как любовь и ненависть играли людским сердцем: эта прячет грехи, пьянит его вином покорности, внушает языку похвалу и славословие; а та возбуждает вражду, ослепляет его, не давая увидеть истину, замыкает его слух, не давая услышать правдивое слово.
Я видел, как город сидел, точно дочь улиц, ухватившись за платье сына Адама, а потом я видел прекрасную природу, стоявшую вдали и плачущую над ним.
Я видел жрецов, хитрых, как лисицы, лжеспасителей, которые ухищрялись совратить души. А человек взывал о помощи к мудрости, но она у
Перевод песни
IThere, in the midst of a meadow, on the banks of a crystal stream, I saw a cage, the rods of which were fastened by a skilled hand. In one corner of the cage there is a dead bird, in the other there is a bowl where all the water has dried, and a feeder in which there are no grains.
I stopped, subdued by calmness, and began to listen with humility, as if a dead bird and the murmur of water were delivering a sermon that made one speak conscience and needed clarification from the heart. I looked and realized that this unfortunate bird fought with death, languishing from thirst on the banks of flowing water; she fought, exhausted by hunger, in the meadows - the cradle of life, like a rich man, behind whom the doors of the treasury were slammed, and he died of hunger among the jewels.
After a minute, I saw that the cell suddenly turned into a transparent body of a person, and a dead bird became a human heart with a deep wound, from which ruby blood oozed; the edges of the wound were like the lips of a saddened woman.
Then I heard a voice coming from the wound along with droplets of blood: “I am a human heart, captivated by matter and killed by earthly laws of man. In the midst of the beauty field, on the banks of the sources of life, I was enclosed in a cage of laws that a person established for feelings. At the cradle of the beauty of creation, among the hands of love, I died forgotten, because the fruits of this beauty and the creation of this love were forbidden to me. Everything that caused love in me became, in human terms, a disgrace; everything I aspired to turned into humiliation upon their sentence.
I am a human heart; I was imprisoned in the darkness of the laws of society - and I was weakened. I was chained in a chain of prejudices - and agony seized me. I was forgotten in the corner of the errors of civilization - and I passed away; and the language of mankind was bound, his eyes were dry, and it was smiling. ”
And I listened to these words, and saw how they came out with drops of blood from a wounded heart. And then I didn’t see anything else, I stopped hearing my voice, and consciousness returned to me.
II
Youth was ahead of me, I followed her. Arriving at the far field, she stopped, staring at the clouds that ran above the horizon, like a herd of white lambs; trees stretched their bare branches upward, as if asking the sky to return green leaves to them. I asked: “Where are we, about youth?” She replied: “In the fields of doubt. Cheer up! ”-“ Come back, ”I said,“ the wild place scares me, the sight of clouds and naked trees saddens my soul. ” But she replied: "Be patient, because doubt is the beginning of knowledge." I looked and suddenly saw a woman who was approaching us like a ghost. In amazement, I exclaimed: “Who is this?” Youth answered: “This is Melpomene, daughter of Jupiter, the sad Goddess of tragedy.” “What do sorrows need from me,” I exclaimed, “since you are a joyful youth near me?” But she replied: “She came to show you the land with her sorrows, for he who has not seen sorrow will not see joy either.”
The goddess laid a hand on my eyes, and when she took it away, my youth was no longer with me and my spirit was devoid of a material shell. “Where is youth, O daughter of the Gods?” I asked. But she did not answer, but hugged me with her wings and flew with me to the top of a high mountain. I saw that the whole earth was stretched out before me like sheets of an open book; the secrets of its inhabitants were presented to my eyes as lines. I stood next to the Goddess in dismay, examining the hidden deeds of man, trying to unravel the mysteries of life. I saw ... Oh, if I hadn’t seen! I saw how the angels of happiness fought the devils of misfortune, and the man among them was in a hesitation, incline him to hope, then to despair. I saw how love and hate played with a human heart: this one hides sins, intoxicates it with the wine of humility, inspires language of praise and glorification; and that arouses enmity, blinds him, preventing him from seeing the truth, closes his hearing, preventing him from hearing the truthful word.
I saw the city sitting like the daughter of the streets, clutching the dress of Adam's son, and then I saw the beautiful nature, standing in the distance and crying above it.
I saw priests, cunning as foxes, false rescuers who contrived to seduce souls. And man cried out for help to wisdom, but