Текст песни 062 А.Мирзаян - И.Бродский. От окраины к центру
- Исполнитель: 062 А.Мирзаян
- Название песни: И.Бродский. От окраины к центру
- Дата добавления: 06.06.2018 | 03:15:12
- Просмотров: 340
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Вот я вновь посетилэту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речный пароходов,
я опять прошептал:
вот я снова в младенческих ларах.
Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.
Предо мною река
распласталась под каменно-угольным дымом,
за спиною трамвай
прогремел на мосту невредимом,
и кирпичных оград
просветлела внезапно угрюмость.
Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.
Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в черных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть --
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твое вдруг подброшено вверх саксофоном.
В ярко-красном кашне
и в плаще в подворотнях, в парадных
ты стоишь на виду
на мосту возле лет безвозвратных,
прижимая к лицу недопитый стакан лимонада,
и ревет позади дорогая труба комбината.
Добрый день. Ну и встреча у нас.
До чего ты бесплотна:
рядом новый закат
гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет,
а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.
По замерзшим холмам
молчаливо несутся борзые,
среди красных болот
возникают гудки поездные,
на пустое шоссе,
пропадая в дыму редколесья,
вылетают такси, и осины глядят в поднебесье.
Это наша зима.
Современный фонарь смотрит мертвенным оком,
предо мною горят
ослепительно тысячи окон.
Возвышаю свой крик,
чтоб с домами ему не столкнуться:
это наша зима все не может обратно вернуться.
Не до смерти ли, нет,
мы ее не найдем, не находим.
От рожденья на свет
ежедневно куда-то уходим,
словно кто-то вдали
в новостройках прекрасно играет.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.
Значит, нету разлук.
Существует громадная встреча.
Значит, кто-то нас вдруг
в темноте обнимает за плечи,
и полны темноты,
и полны темноты и покоя,
мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою.
Как легко нам дышать,
оттого, что подобно растенью
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью
или больше того --
оттого, что мы все потеряем,
отбегая навек, мы становимся смертью и раем.
Вот я вновь прохожу
в том же светлом раю -- с остановки налево,
предо мною бежит,
закрываясь ладонями, новая Ева,
ярко-красный Адам
вдалеке появляется в арках,
невский ветер звенит заунывно в развешанных арфах.
Как стремительна жизнь
в черно-белом раю новостроек.
Обвивается змей,
и безмолвствует небо героик,
ледяная гора
неподвижно блестит у фонтана,
вьется утренний снег, и машины летят неустанно.
Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.
Кто-то новый царит,
безымянный, прекрасный, всесильный,
над отчизной горит,
разливается свет темно-синий,
и в глазах у борзых
шелестят фонари -- по цветочку,
кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.
Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять -- только это возможно.
То, куда мы спешим,
этот ад или райское место,
или попросту мрак,
темнота, это все неизвестно,
дорогая страна,
постоянный пр
Перевод песни
Here I again visitedthis area of love, peninsula factories,
parade of workshops and arcade factories,
paradise of river steamers,
I whispered again:
Here I am again in infant laras.
Here I again ran through the thousand arches.
Before me the river
sprawled under the stone-coal smoke,
behind the tram
he thundered on the bridge unscathed,
and brick fences
suddenly gloominess brightened.
Good afternoon, here we met, poor youth.
The jazz of the outskirts welcomes us,
you hear the chimneys of the outskirts,
gold dixieland
in black caps beautiful, charming,
not the soul and not the flesh -
someone's shadow over the native gramophone,
As if your dress was suddenly thrown upwards by a saxophone.
In a bright red muffler
and in a cloak in the doorways, in the front
you are standing in sight
on the bridge near the years of irretrievable,
clutching a half-glass of lemonade,
and the expensive pipe of the combine is roaring behind.
Good afternoon. Well, we have a meeting.
How you are incorporeal:
next new sunset
chases away fire cloths.
How poor you are. So many years,
but rushed in vain.
Good afternoon, my youth. My God, you are so beautiful.
On the frozen hills
silently rushes greyhounds,
among the red bogs
there are beeps,
on an empty highway,
disappearing into the smoke of woodlands,
take off a taxi, and the aspen look in the skies.
This is our winter.
The modern lantern looks like a dead eye,
before me burn
a thousand dazzling windows.
I raise my cry,
so that he could not face houses:
this is our winter all can not return back.
Not to death, no,
we will not find it, we do not find it.
From birth to the light
every day we go somewhere,
like someone in the distance
in new buildings is beautiful.
We scatter all. Only death gathers us alone.
Hence, there is no separation.
There is a huge meeting.
So someone suddenly called us
in the dark, hugs her shoulders,
and full of darkness,
and full of darkness and peace,
we all stand over the cold shiny river.
How easy it is for us to breathe,
from the fact that like a plant
in someone else's life
we become light and shadow
or more -
because we will lose everything,
running away forever, we become death and paradise.
Here I go again
in the same bright paradise - from a stop to the left,
before me runs,
closing his hands, the new Eve,
bright red Adam
in the distance appears in the arches,
the Neva wind rings plaintively in the hanging harps.
How fast life is
in the black and white paradise of new buildings.
Enraged snakes,
and the sky is silent heroic,
ice mountain
motionless shines at the fountain,
the morning snow is waving, and the cars are flying relentlessly.
Is it really not me,
illuminated by three lanterns,
so many years in the dark
by fragments ran wastelands,
and the radiance of heaven
did the crane fly?
Is it really not me? Something has changed forever.
Someone new reigns,
nameless, beautiful, omnipotent,
over the native land burns,
The light diffuses dark blue,
and in the eyes of the greyhounds
the lanterns rustle - according to the flower,
someone always goes near new houses alone.
Hence, there is no separation.
Hence, in vain we asked for forgiveness
from their dead.
Hence, there is no return for winter.
One thing remains:
on the ground pass nonstretch.
It is impossible to be outdone. Overtake - only this is possible.
Where we hurry,
this hell or heavenly place,
or simply darkness,
darkness, it's all unknown,
dear country,
constant pr