Текст песни Б. Л. Пастернак - Марбург
- Исполнитель: Б. Л. Пастернак
- Название песни: Марбург
- Дата добавления: 23.10.2021 | 16:54:58
- Просмотров: 144
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Я вздрагивал. Я загорался и гас.Я трясся. Я сделал сейчас предложенье,-
Но поздно, я сдрейфил, и вот мне - отказ.
Как жаль ее слез! Я святого блаженней.
Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен
Вторично родившимся. Каждая малость
Жила и, не ставя меня ни во что,
B прощальном значеньи своем подымалась.
Плитняк раскалялся, и улицы лоб
Был смугл, и на небо глядел исподлобья
Булыжник, и ветер, как лодочник, греб
По лицам. И все это были подобья.
Но, как бы то ни было, я избегал
Их взглядов. Я не замечал их приветствий.
Я знать ничего не хотел из богатств.
Я вон вырывался, чтоб не разреветься.
Инстинкт прирожденный, старик-подхалим,
Был невыносим мне. Он крался бок о бок
И думал: "Ребячья зазноба. За ним,
К несчастью, придется присматривать в оба".
"Шагни, и еще раз",- твердил мне инстинкт,
И вел меня мудро, как старый схоластик,
Чрез девственный, непроходимый тростник
Нагретых деревьев, сирени и страсти.
"Научишься шагом, а после хоть в бег",-
Твердил он, и новое солнце с зенита
Смотрело, как сызнова учат ходьбе
Туземца планеты на новой планиде.
Одних это все ослепляло. Другим -
Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.
Копались цыплята в кустах георгин,
Сверчки и стрекозы, как часики, тикали.
Плыла черепица, и полдень смотрел,
Не смаргивая, на кровли. А в Марбурге
Кто, громко свища, мастерил самострел,
Кто молча готовился к Троицкой ярмарке.
Желтел, облака пожирая, песок.
Предгрозье играло бровями кустарника.
И небо спекалось, упав на кусок
Кровоостанавливающей арники.
В тот день всю тебя, от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.
Когда я упал пред тобой, охватив
Туман этот, лед этот, эту поверхность
(Как ты хороша!)- этот вихрь духоты -
О чем ты? Опомнись! Пропало. Отвергнут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тут жил Мартин Лютер. Там - братья Гримм.
Когтистые крыши. Деревья. Надгробья.
И все это помнит и тянется к ним.
Все - живо. И все это тоже - подобья.
О, нити любви! Улови, перейми.
Но как ты громаден, обезьяний,
Когда над надмирными жизни дверьми,
Как равный, читаешь свое описанье!
Когда-то под рыцарским этим гнездом
Чума полыхала. А нынешний жуел -
Насупленный лязг и полет поездов
Из жарко, как ульи, курящихся дупел.
Нет, я не пойду туда завтра. Отказ -
Полнее прощанья. Bсе ясно. Мы квиты.
Да и оторвусь ли от газа, от касс,-
Что будет со мною, старинные плиты?
Повсюду портпледы разложит туман,
И в обе оконницы вставят по месяцу.
Тоска пассажиркой скользнет по томам
И с книжкою на оттоманке поместится.
Чего же я трушу? Bедь я, как грамматику,
Бессонницу знаю. Стрясется - спасут.
Рассудок? Но он - как луна для лунатика.
Мы в дружбе, но я не его сосуд.
Ведь ночи играть садятся в шахматы
Со мной на лунном паркетном полу,
Акацией пахнет, и окна распахнуты,
И страсть, как свидетель, седеет в углу.
И тополь - король. Я играю с бессонницей.
И ферзь - соловей. Я тянусь к соловью.
И ночь побеждает, фигуры сторонятся,
Я белое утро в лицо узнаю.
Перевод песни
I shuddered. I light up and Gas.I was shaking. I did now offer, -
But late, I'm sidropil, and here I am a failure.
What sorry her tears! I am holy blessed.
I went to the square. I could be considered
Secondly born. Each little
Lived and without putting me in anything
B farewell values risen.
Tinyakov Runked, and forehead streets
Was swearing, and I looked at the sky
Cobblestone, and wind like a boatman
On persons. And all this were like.
But, be that as it may, I avoided
Their views. I did not notice their greetings.
I wanted to know anything from wealth.
I broke out, so as not to distinguish.
Instinct inborn, old-man,
He was unbearable to me. He ran his side by side
And thought: "Children's gap. Behind him
Unfortunately, we will have to look after both. "
"Shaped, and again," the instinct told me,
And led me wisely like old scholastic
Virtual, impassable reed
Heated trees, lilac and passion.
"Let's learn step, and after at least run,"
He told, and the new sun with Zenith
Looked like Syznov learn walking
The native of the planet in the new plan.
Some of it all blinded. Others -
That dark seemed that the eye was at least chilled.
Dentged chickens in the bushes of Georgin,
Crickets and dragonflies, like watch, tickle.
The tile sailed, and noon looked,
Not smirching, on the roof. And in Marburg.
Who, loudly fistula, masters samostroyl,
Who silently was preparing for the Trinity Fair.
Jug, clouds devouring, sand.
Pregrozier played shrub eyebrows.
And the sky speck, falling on a piece
Hemostatic Arnica.
That day all of you, from the ridge to the feet,
Like tragic in the province of drama Shakespeare
I wore with myself and knew izubok,
Fucked around the city and rehearsed.
When I fell before you, covering
This fog, ice, this surface
(How good you are!) - This whirlwind of a stuffy -
What are you talking about? Soon! Gone. Rejected.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Martin Luther lived here. There - Brothers Grimm.
Claw roofs. Trees. Tombstones
And he remembers all this and stretches to them.
All - alive. And all this too - like.
Oh, the thread of love! Tools, feature.
But how are you harsh, monkeys,
When over the supernant life doors,
As equal, you read your description!
Once under the knightly this nest
Plague plague. And the current Jew -
Purpose clan and flying trains
From hot, like hives, smoking hollow.
No, I will not go there tomorrow. Refusal -
Fast forgiveness. BSA is clear. We're even.
And whether to break away from gas, from the checkout, -
What will happen to me, ancient plates?
Jumping throughout the portland will lay fog,
And both windows will be inserted online.
Longing passenger slides on the volume
And with a book on the Ottoman will fit.
What am I drossy? Bade I, as grammar,
I know insomnia. Stranks - save.
Reason? But he is like a moon for Lunatic.
We are in friendship, but I'm not his vessel.
After all, nights play chess
With me on the lunar parquet floor,
Acacia smells, and the windows are open,
And passion like a witness, seats in the corner.
And the poplar is the king. I play with insomnia.
And queen - nightingale. I draw to the nightingale.
And the night wins, the figures face,
I recognize white morning in the face.