Текст песни Евг. Евтушенко - Облако в штанах. Часть 1 - В.Маяковский
- Исполнитель: Евг. Евтушенко
- Название песни: Облако в штанах. Часть 1 - В.Маяковский
- Дата добавления: 19.08.2021 | 17:50:08
- Просмотров: 105
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Вы думаете, это бредит малярия?Это было,
было в Одессе.
"Приду в четыре",- сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.
В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце - холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,-
вон его!
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы -
большие,
маленькие,
многие!-
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится,-
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на зуб.
Вошла ты,
резкая, как "нате!",
муча перчатки замш,
сказала:
"Знаете -
я выхожу замуж".
Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите - спокоен как!
Как пульс
покойника.
Помните?
Вы говорили:
"Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть",-
а я одно видел:
вы - Джоконда,
которую надо украсть!
И украли.
Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
Дразните?
"Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий".
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,-
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
И чувствую -
"я"
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,-
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Люди нюхают -
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезненные бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.
Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки "Лузитании".
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний,-
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!
Перевод песни
Do you think this is nonsense malaria?It was,
It was in Odessa.
"I will come in the four" - said Maria.
Eight.
Nine.
Ten.
That evening
the night horror
gone from windows,
frowning,
December.
The decrepit back and laugh neigh
candelabra.
I have now can not be found:
sinewy hulk
moans,
writhes.
What may want to sort of lump?
A block of more desirable!
It is not important for yourself
and that the bronze,
and that the heart - a cold piece of iron.
At night, I want to clink your
hide in a soft,
as a woman.
And so,
huge,
gorblyus in the window,
fused glass Okienkový forehead.
Will love or not?
Which -
big or tiny?
Location great for such a body:
must be small,
meek lyubenochek.
She shies car horns.
Konochek likes bells.
More and more,
burying rain
face in his face pockmarked,
I am waiting,
splattered urban thunder of the surf.
Midnight, tossing with a knife,
caught,
He stabbed -
won it!
I fell twelfth hour,
both head chopping block was executed.
In glasses gray raindrops
svylis,
Gromada grimace,
like howling Chimera
Notre Dame Cathedral.
Damn!
Well, and this is not enough?
Soon the cry izderetsya mouth.
hear:
quiet,
like a sick bed,
I jumped off the nerve.
And so,-
first walked
barely,
then ran,
excited,
clear.
Now he and two new
rushing desperate tap dancing.
Crumbled plaster on the ground floor.
Nerves -
large,
small
many!-
mad gallop,
and already
legs are weak nerves!
A night tinitsya and tinitsya the room -
From Tina does not stretch out the rigging eye.
Doors suddenly stood
Like the hotel
It does not fall to the tooth.
You entered,
sharp, like "here you are!"
Muta Gloves Suede,
said:
"You know -
I'm getting married".
Well, go out.
Nothing.
Punish.
You see - how calm!
As a pulse
Dead.
Remember?
You said:
"Jack London,
money,
love,
passion",-
And I saw one thing:
You - Mona Lisa,
Which should be stealing!
And stolen.
Again in love I will go to the game,
Fire illuminating eyebrows bend.
What!
And in the house that burned
Sometimes homeless tramps live!
Tease?
"Less than a beggar cents,
You emerald madness ".
Remember!
Pompey died,
When I was glanned by Vesuviy!
Hey!
Lord!
Amateurs
sacred
crimes
Slaughterhouse -
And the most terrible
seen -
my face
when
I am
absolutely calm?
And I feel -
"I am"
For me, little.
Some of me breaks up stubbornly.
Allo!
Who says?
Mama?
Mama!
Your son is perfectly sick!
Mama!
He has a fire heart.
Tell the sisters Lyuda and Olya -
He has nowhere to go.
Every word,
Even a joke,
who express the grieving mouth he,
throws like a naked prostitute
From the burning public house.
People smell -
Filed fried!
They caught some.
Shiny!
In helmets!
It is impossible to suit!
Tell the firefighters:
On the heart burning climb in caresses.
I myself.
Eyes nasleznennye barrels racked.
Give the rib to rely.
Light! Light! Light! Light!
Collapsed.
Do not join the heart!
On the face of burning
Cracked lip.
Charming kiscelichko rushing increased.
Mama!
I can not sing.
The church of the heart is engaged in the pollos!
Burnt figures of words and numbers
from the skull,
As children from a burning building.
So fear
grab off
Lying
burning hands "Lusitania."
Shaking people
In the apartment quiet
The sense of stroke is rushing from the pier.
Creek last -
You at least
The fact that grief, in the century, will be raped!