Текст песни
ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.
о если бы птицы пели и облака скучали,
и око могло различать, становясь синей,
звонкую трель преследуя, дверь с ключами
и тех, кого больше нету нигде, за ней.
а так - меняются комнаты, кресла, стулья.
и всюду по стенам то в рамке, то так - цветы.
и если бывает на свете пчела без улья
с лишней пыльцой на лапках, то это ты.
и если б прозрачные вещи в густой лазури
умели свою незримость держать в узде
и скопом однажды сгуститься -
в звезду, в слезу ли,
в другом конце стратосферы, потом - везде.
но, видимо, воздух - только сырье для кружев,
распятых на пяльцах в парке, где пасся царь.
и статуи стынут, хотя на дворе - бесстужев,
казненный потом декабрист, и настал январь.
Иосиф Бродский
Перевод песни
out of nowhere with love, the eleventh of March,
dear, dear, dear, but not important
even who for facial features saying
frankly, not to remember already, not yours, but
and nobody's true friend greets you with one
of the five continents holding on to cowboys.
I loved you more than angels and myself
and therefore further now
from you than from both of them.
late at night, in the valley, at the very bottom,
in a town covered with snow on the door handle,
wriggling at night on the sheet
as stated below, at least
I whip the pillow with the mooing you
beyond the seas that end and end
in the dark with your whole body your features
like a crazy mirror repeating.
oh if the birds sang and the clouds were bored,
and the eye could discern, turning blue,
chasing trill, door with keys
and those who are no longer anywhere, behind her.
and so - changing rooms, chairs, chairs.
and throughout the walls, it’s framed, it’s like that - flowers.
and if there is a bee without a hive
with excess pollen on the legs, it's you.
and if transparent things in thick blue
knew how to keep their invisibility in check
and once in a while thicken -
into a star, whether into a tear
at the other end of the stratosphere, then everywhere.
but apparently, air is only raw material for lace,
hooped up in the hoop in the park where the king grazed.
and the statues freeze, although in the yard they feel cold
then executed by the Decembrist, and January came.
Joseph Brodsky
Смотрите также: