Текст песни Вера Полозкова - Я этого не писала. Ты этого не читал
- Исполнитель: Вера Полозкова
- Название песни: Я этого не писала. Ты этого не читал
- Дата добавления: 22.09.2019 | 18:32:03
- Просмотров: 259
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Сейчас два часа тридцать восемь минут. Сейчас я сажусь за стол, беру карандаш и пишу тебе то, чего от меня не ждут. А если ждут, ты когда-нибудь передашь. Море плясало и дождь надним причитал. Я этого не писала. Ты этого не читал.
Когда-нибудь он выходит ее встречать. Он надевает куртку, берет собаку, на лестнице
недовольно пинает банку и вежливо отвечает, который час.До остановки, в общем, недалеко, но он шагает медленно, отражаясь, в широких мелких лужах, от листьев ржавых, в колючем небе, бледном, как молоко. Он впитывает разрозненный звукоряд, прозрачный несезон, холодок по коже, он думает, что любимые все похожи на мелкий дождь, танцующий в фонарях. Он думает, что они все похожи на неоновые змейки на мокрых крышах, на то, как осторожно на руку дышат, когда оно несильно обожжена.
Она его обнимает. Слегка сипя, здоровается. Бросает собаке коржик. Он думает, что любимые все похожи и улыбается этому про себя.
Когда-нибудь, например, через пару дней, она сидит в автобусе, как живая, опасная, как
собака сторожевая, когда добыча распластана перед ней. Они сидит и внутри у нее все лает и смотрит глазами цвета, как жидкий йод. По радио какой-то мудак поет: "Ах девочка моя, ла-ла-ла-ла-лайла, ах девочка моя, ты такая злая, как будто он совсем тебе не дает."
Она подходит к выходу, словно зомби. И слезы в ней дрожат, будто зерна в зобе,
Она ревет, вдыхая прогорклый смог, двадцатилетний лоб, а точнее лбица, как будто весь мир
старался к ней продолбиться, а этот придурок смог. И заяц жил, и лисица жила, и львица - а медведь пришел и разрушил весь теремок.
Она стоит и коса у нее по пояс. И щеки мокры от слез. А у любви есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под колес.
Когда-нибудь мы сидим с тобй вшестером - ты, я и четыре призрачных недолюбка и лунный свет, и моя голубая юбка, и дымный и негреющий костерок. Когда-нибудь мы сидим с тобой у огня и ты говоришь мне: "Слушай, кто эти люди?" И я отвечаю: "Это все те, кто любят или любили неласковую меня." И я говорю: "Вот этот отдал мне год, а этот два, а этот платил стихами, которые внутри меня полыхали и отражались строчками у него. Полсотни месяцев, сотни живых зарниц, бессонных и счастливых глазных прожилок - которые я тогда у них одолжила и вот сейчас должна всё прожить за них. Вот видишь, складка, горькая, пожилая, вот слышишь - смех неистовый, проливной - ты думал, это было всегда со мной, а это я кого-то переживаю."
Быть может и сама того не желая - но вечно, как и водится под луной.
Время - наверное пять с хвостом. Острым карандашом этот текст написан о том, что всё будет хорошо.
И острием самым подведена черта.
Я этого не писала.
Ты этого не читал.
Перевод песни
Now two hours thirty eight minutes. Now I sit down at the table, take a pencil and write you something that is not expected of me. And if they’re waiting, will you ever pass on. The sea was dancing and the rain overwailed him. I did not write this. You have not read this.
Someday he goes out to meet her. He puts on his jacket, takes the dog, on the stairs
disgruntledly kicks the can and politely answers what time it is. It’s not far to a stop, but he walks slowly, reflected in wide shallow puddles, from rusty leaves, in a prickly sky, pale as milk. He absorbs a scattered scale, transparent off-season, chill on his skin, he thinks that his beloved all look like light rain dancing in the lanterns. He thinks that they all look like neon snakes on wet roofs, like breathing carefully on a hand when it is slightly burnt.
She hugs him. Slightly hoarse, hello. Throws a dog a cake. He thinks that loved ones are all alike and smiles to himself inwardly.
Someday, for example, in a couple of days, she sits on the bus, as alive, dangerous as
guard dog when prey is spread out in front of her. They sits and inside her everything barks and looks with eyes of color, like liquid iodine. On the radio, some asshole sings: "Oh, my girl, la-la-la-la-laila, oh my girl, you are so angry, as if he didn’t give you anything."
She approaches the exit like a zombie. And the tears in her tremble like grains in a goiter
She roars, inhaling rancid smog, a twenty-year forehead, or rather a forehead, as if the whole world
tried to get on with it, but this moron could. And the hare lived, and the fox lived, and the lioness - and the bear came and destroyed the whole tower.
She stands and braids to her waist. And my cheeks are wet with tears. And love has one who got under the train and one who is splattered with dirt from under the wheels.
Someday we sit with you six — you, I, and four ghostly loves and moonlight, and my blue skirt, and a smoky and unheated bonfire. Someday we sit with you by the fire and you say to me: “Listen, who are these people?” And I reply: "These are all those who love or have loved me unkind." And I say: "This one gave me a year, and this two, and this one paid with verses that blazed inside me and reflected in his lines. Fifty months, hundreds of live lightning, sleepless and happy eye veins - which I then lent from them and now I have to live everything for them. You see, a crease, bitter, elderly, you hear - laughter is frantic, torrential - you thought it was always with me, and I’m worrying someone. "
Perhaps she herself did not want to - but forever, as usual under the moon.
Time is probably five with a tail. With a sharp pencil, this text is written that everything will be fine.
And the point has been drawn to the point.
I did not write this.
You have not read this.